Воронья шпора - Страница 121

121

Сидящие за столом обменялись взглядами, но оба архиепископа начали качать головами еще до того, как Ричард договорил.

– Я не могу поддержать откровенную ложь, – твердым голосом промолвил архиепископ Буршье. – Даже если бы, как человек, я мог допустить это, сан не позволяет мне совершить подобный поступок.

– И я тоже, – добавил архиепископ Йоркский. – Вы просите… невозможного.

Епископ Мортон промолчал, однако видно было, что он готов вскочить на ноги. Закрыв глаза, Ричард в отчаянии опустился в кресло.

– В таком случае я ничего не могу сделать. Я надеялся… но увы. Значит, предаем огласке.

– Как вы и намеревались, – вдруг проговорил Гастингс. – Зачем вы позволили этому ничтожному человеку выступить со своим обвинением в этом зале, если надеялись не дать ему ход? Вы могли самостоятельно хранить этот секрет?

– Милорд, похоже, что вы стремитесь усматривать мою вину во всем, что бы я ни делал. – Ричард снова пришел в раздражение. – Но все, что я делал, все, что пытался сделать, – это оградить память моего брата и сохранить жизнь его сына после того, как тот взойдет на престол. Я с открытым сердцем обращался к архивам, разговаривал с сотнями людей, знавших моего брата и понимавших его желания. Но таков результат моих изысканий, хотя я не желал его. И ваши грязные подозрения… Что ж, я прекрасно их понимаю.

Гастингс опустил руку на эфес меча:

– Понимаешь? В самом деле понимаешь меня? Ну и ступай к дьяволу!

Лорд Стэнли и епископ Мортон вскочили на ноги, как только Уильям пошевелился. Все трое обнажили оружие, хотя Стэнли рявкнул на Гастингса и епископа, чтобы они не делали этого. В руках епископа оказался узкий кинжал, и, отступив на шаг, он занял оборонительную позицию.

Гастингс не обратил внимания на крик. Выхватив свой меч, он нанес удар через стол, целясь в сердце Ричарда. Острие клинка сорвало полоску золотой ткани с камзола лорда-протектора. Быстрая реакция и относительная молодость позволили Ричарду сохранить жизнь, хотя Гастингс не стал оставаться на месте после первого неудачного удара и без промедления шагнул вокруг стола, чтобы закончить дело.

– Стража! Измена! – взревел тоже вскочивший, наконец, на ноги Бекингем. И хотя рядом с Гастингсом он выглядел кроликом, напавшим на лиса, лорд выхватил собственное оружие и попытался преградить тому путь.

– Измена! – в свой черед закричал Ричард Глостер, блеснув глазами.

Разъяренный Уильям попытался добраться до лорда-протектора, однако в этот момент двери отворились и в зал вбежали вооруженные люди. Гастингс отбросил Бекингема в сторону, но, прежде чем он успел сделать шаг, на него навались сзади, и меч с лязгом выпал из его руки на стол. Внезапное появление стольких вооруженных людей заставило епископа Батского и Уэллского вскрикнуть от страха. Лорд Стэнли едва не сбил с ног старика-епископа, когда стражники схватили его и выбили меч у него из руки. Ощутив прикосновение лезвия к горлу, епископ Мортон замер как вкопанный и без сопротивления передал свой кинжал протянувшимся к нему рукам.

А потом топот и крики вдруг прекратились, и в зале стало слышно только тяжелое мужское дыхание да стоны Гастингса, на которого навалились пятеро или шестеро человек.

– Как лорд-протектор Англии, – четким голосом произнес Ричард, – назначенный на этот пост своим братом, королем Эдуардом, приказываю вам арестовать Уильяма, лорда Гастингса, за государственную измену и покушение на жизнь королевской персоны.

– Судя по тому, как непринужденно ты лжешь, сомневаюсь, чтобы твой брат знал тебя! – бросил схваченный лорд.

Глостер побагровел и шагнул к Гастингсу. Тот попытался вырваться из удерживавших его рук, однако не смог пошевелиться даже на дюйм.

– Сколько раз, Уильям, ты входил в Убежище в Вестминстерском аббатстве? После приключившейся на Пасху смерти моего брата? До и после того, как я приказал своим людям окружить это здание… примерно шесть недель назад, сколько раз ты побывал там, скажи-ка?

Гастингс оскалился:

– Значит, ты выставил там шпионов… Но что мне до того? Я – свободный человек и никакой не заговорщик. Что тебе до того, сколько раз я бывал там?

– A как насчет твоей любовницы? – продолжал Ричард. – Джейн Шо? Сколько, по-твоему, раз она украдкой пробиралась задворками и пролезала внутрь в любое время суток, даже под звездами? Интересно, с какими такими вестями шныряла она туда, что они даже света дневного не выдерживали, с какими тайными замыслами она это делала? Что скажете на это, милорд?

Поддавшись свежему порыву, Гастингс снова рванулся из рук удерживавших его людей. Лицо его побагровело до темноты, а на носу и на щеках выступили сеточки вен.

– Я же сказал, что это не твое дело, Глостер… не твое. Даже если ты стремишься поставить это мне в вину! Моя женщина, моя сестра, я сам… Ни один знающий меня человек не может обвинить меня в неверности королевскому дому. Твой брат доверял мне. И как смеешь ты обвинять меня в чем-либо? Что это дает тебе? Ради Бога, Ричард, прошу тебя! Давай забудем все, что было сказано и случилось сегодня.

– Мне тоже хотелось бы этого, милорд, – ответил Глостер. – Но вы еще не всё договорили до конца. Надеюсь, это понятно? Или вы и этого не понимаете?

На лице лорда Уильяма отражалось только смятение, и Ричард печально покачал головой:

– Вы возвели бы на трон сына моего брата.

– Возвел бы, клянусь! – с пылом заявил Гастингс.

– Действительно. Однако сыновья моего брата не вправе унаследовать престол. Ни Эдуард, ни Ричард. Теперь нам известно, что брак их отца и матери не был законным, и поэтому мои племянники лишены права престолонаследования. А в таком случае кто получает право стать королем Англии, Уильям? Может быть, тот, кто стоит перед тобой и называет тебя изменником? Неужели ты этого еще не понял?

121