Воронья шпора - Страница 58

Эдуард ел совсем немного и, отодвинув тарелку, когда на ней еще кое-что оставалось, посмотрел на новоприбывших чистыми глазами, а здоровый цвет его кожи свидетельствовал о его полном телесном благополучии.

– Ваше Величество, – просиял Гастингс, – не могу даже выразить всей своей радости от того, что вижу вас таким крепким и здоровым. Мне хотелось бы, чтобы каждый англичанин увидел вас в это мгновение собственными глазами и сравнил с той бледной немочью и его француженкой, которых нам предлагают вместо вас.

– A что касается таких людей, как Уорик, Ваше Величество, – добавил сэр Уильям, поднимая свой кубок, – то да будут их уделом смерть и проклятие!

Стэнли казался жилистым для человека своего положения. Его лоснящаяся борода, аккуратно подстриженная на подбородке, переходила в густые усы. Эдуард готов был посчитать его обыкновенным хлыщом, однако его брат, лорд Стэнли, относился к числу самых видных его сторонников, и поговаривали, что его сын владел боевыми искусствами, как никто другой из посвятивших свою жизнь их изучению.

Ричард ответил на тост Стэнли энергичным кивком и поднял свою чашу. Никаких сантиментов в отношении Уорика быть не может. Нельзя верить человеку, запятнавшему себя таким количеством измен… Его можно только убить, как бешеную собаку.

– Я более чем рад вашим трем тысячам, лорд Гастингс, – проговорил Эдуард, садясь. – И я с умом воспользуюсь ими. А скажите мне, что нового слышно об Уорике, o графе Оксфорде? Обо всех этих изменниках и ублюдках, позволивших себе посчитать, что они могут изгнать меня из Англии и не заплатить за это унижение? Расскажите мне о них.

Гастингс от души расхохотался, увидев короля в столь свирепом и боевом настроении.

– Тысяч шесть стоят у Ньюарка, милорд. Под командованием де Вера, графа Оксфорда. На юге, возле Ковентри, при Уорике располагается куда более сильное войско. Говорят, что у него там тысяч двадцать, а может быть, даже больше. – Гастингс на мгновение смутился, но заставил себя продолжать: – Ваш… брат Джордж стоит на юго-западе от нас, милорд. Он располагает тремя тысячами собственных людей и, говорят, сохраняет верность своему тестю Уорику.

– Да, лорд Гастингс, я тоже слышал об этом, – проговорил Эдуард, бросив косой взгляд на Ричарда. – Мой брат поддался тлетворному влиянию Уорика, это действительно так. Я не уверен в нем, однако полагаю, что зов крови возобладает над узами брака… Так что посмотрим, куда он повернет.

Монарх взмахнул руками, как бы отгоняя неприятные мысли:

– Тогда дальше мой путь будет таким: к Ньюарку, раз они там собрались. Нас ждет дневной переход на север, так? Я не оставлю за своей спиной шесть тысяч человек, готовых соединиться с Монтегю, когда тот, наконец, наберется храбрости и оставит свой замок у Понтефракта. Нет, это прекрасно послужит моим целям – и даст мне возможность соединить своих людей в роты. Совместное участие в бою превосходно сплачивает солдат, Гастингс. Быть может, мне приходилось слишком много сражаться, однако я еще не закончил свою боевую карьеру. Скажите своим людям, чтобы были готовы выступить перед рассветом. Я встречусь с оксфордскими псами и вобью зубы этих изменников им в глотки. И после этого не остановлюсь, пока не завершу свое дело.

Лорды и капитаны Эдуарда приветствовали его криками и звоном оружия, когда он появился перед ними незадолго до рассвета в полном доспехе и с ясной головой. Король уже ждал, и они бросились будить своих людей, тычками сгонять их в строй. Времени на полный завтрак уже не оставалось, так что они попили воды и получили мясные пироги, проходя мимо телег с походными кухнями.

Боевой конь Эдуарда фыркал и рыл землю копытом, уловив настроение сидевшего на нем человека. Его нетерпение передалось все остальным, и люди отправились в путь быстрым шагом, заставившим их вспотеть уже после первых двух миль. Однако дорога была хорошей, и на пути то и дело попадались ручьи, из которых можно было напиться холодной воды. Ньюарк располагался примерно в двадцати милях от их стана, однако на внешнюю линию дозорных Оксфорда они наткнулись задолго до полудня, заставив их помчаться к своим с вестью о приближении Эдуарда, который после этого приказал умерить шаг, давая возможность капитанам перестроить колонну для боя в более широкие шеренги. Сотню фламандцев с пищалями он выставил в передние ряды, чтобы посмотреть, что они могут учинить со своими тяжелыми орудиями, которые приходилось нести на плечах. Ему уже приходилось видеть подобные штуковины, однако они как будто производили больше шума и дыма, чем наносили ущерба противнику.

Их встретило разочарование. Когда солнце перевалило за полдень, фузилеры пожали плечами и загасили свои курящиеся фитили. Перед ними уходил на юг след, оставленный прошедшими здесь тысячами людей.

След всегда остается за прошедшим войском – оборванные шнурки и ремешки от обуви и доспехов, пуговицы, выброшенные объедки, сломанные жерди и насквозь проржавевшее оружие. Эдуард был разочарован, хотя его люди явно остались довольны тем, что им не пришлось сражаться. Брат его также находился в прекрасном настроении, и когда король поинтересовался причиной этого, Ричард рассмеялся:

– Они не хотят сражаться с тобой, брат! Неужели ты еще не понял этого? Сперва Монтегю укрылся за своими стенами, теперь Оксфорд и его капитаны побежали к мамашам под юбки, едва завидев армию своего короля… Твоя репутация шествует перед нами десятком тысяч латников. Ты вселяешь ужас в наших врагов.

– А ты как думал! – повеселел Эдуард.