Воронья шпора - Страница 139

139

Он тосковал по всем, кого нет теперь рядом с ним. Он остался последним мужчиной в собственном роду – при всей печали подобного положения. Он последний… последний среди Плантагенетов.

– Ваше Величество, прибыл герольд, испрашивает разрешения предстать пред вами, – вывел его из задумчивости голос дворецкого.

– Его обыскали? – спросил король.

На лице дворецкого появилось обиженное выражение:

– Да, Ваше Величество.

– Тогда пусть войдет, – сказал Ричард, отворачиваясь к окну.

Подперев подбородок ладонью, а локоть – коленом, он взирал на заходившее над Лондоном солнце. Воздух еще был теплым, птицы возвращались в гнезда. Король не стал оборачиваться к вошедшему в комнату герольду, принесшему с собой запах свежей уличной грязи в застоялую атмосферу. Он услышал, как вестник преклонил колени, и движением руки велел ему говорить.

– Ваше Величество, я прискакал из Ладлоу. К нам приехал человек с западного побережья, буквально умирающий от усталости.

Тяжкие мысли придавливали собой короля, не позволяя ему ничего делать. Он мог только смотреть на золотой закат, свет которого ложился на столицу.

– Продолжай, – пробормотал он.

– Этот человек сказал, что на побережье высадилось большое войско, французы и валлийцы – точнее он сказать не мог. И еще он сказал, что это Тюдоры, милорд, что они идут под красным драконом.

Ричард поднял голову, неторопливо вздохнул.

– А что передавал мой тамошний капитан? Как его там… Эванс? Томас?

Герольд пробормотал, что ничего не слышал о нем.

Впрочем, сие ничего не значит, монарх понимал это. Придется обратиться к самым верным из числа его лордов, как во время мятежа Бекингема. Что ж, он соберет как можно больше людей, а после этого…

И, остановив поток мыслей, Ричард проговорил:

– Тюдоры? За Ланкастеров, что ли? Но у них нет прав на престол. Почему за ними вообще кто-то следует?

– Я этого никак не знаю, Ваше Величество, – запинаясь, проговорил вестник.

– Ты поступил хорошо, сэр, приехав с этой вестью ко мне. А сколько времени прошло с их высадки, тебе известно?

– Я провел в пути шесть дней, Ваше Величество. А тот человек, который приехал ко мне в Ладлоу, потратил на дорогу четыре или пять дней.

– Значит, одиннадцать дней или около того, – задумался Ричард. – Теперь ступай и прими мою благодарность, сэр. А я начну готовиться.

Герольд покинул королевские покои, а правитель еще какое-то время посидел в тишине, снова впитывая ее всем своим телом. У него больше не осталось близких… жены, наследника, братьев. Он был полностью одинок. И смерть его на поле брани означала конец всего его дома, его семьи, его рода. Буквально в одно мгновение Ричард осознал, каким боком поворачивается ситуация. Он вновь кликнул дворецкого. Тот явился немедленно, поскольку стоял прямо за дверью.

– Принесите мой панцирь, – приказал король. – Мне бросили вызов.

32

Когда солнце взошло, в воздухе осталась самая легкая дымка. Войско, состоящее из французских и валлийских солдат после высадки, состоявшейся уже месяц назад, увеличилось в числе в целых три раза. Во время этого похода на восток Рис ап Томас проявил себя как самый ревностный сторонник Генри Тюдора: он призывал людей выступать под знаменем красного дракона, Mab Darogan, в каждой деревне, через которую они проходили.

Итак, в конце августа на запад стройной колонной шли шесть тысяч солдат. К Тюдорам присоединился граф Оксфорд, который привел с собой всадников и лучников, а также принес столь необходимый боевой опыт. Другие знатные дома просто не откликнулись на зов, что в приватной обстановке весьма раздражало Джаспера Тюдора. Он отправил письма всем лордам, в прошлом выступавшим на стороне Ланкастеров, однако получил слишком мало ответов. Быть может, причиной служил общий страх перед королем Ричардом, побеждавшим при Барнете и Тьюксбери, а также шутя подавившим восстание Бекингема. Или же дело заключалось в том, что теперь слишком многие из этих лордов были обязаны поместьями и титулами дому Йорков и боялись рисковать всем тем, что уже приобрели.

Однако какими бы ни были общие или частные причины, войско Ланкастеров оказалось слабее, чем могло бы быть. Разведка доносила, что король Ричард уже имеет при себе тысяч десять, а может, и больше. Джаспер все надеялся, что его люди завышают результаты своих подсчетов, однако все шло к тому, что противник их будет иметь численное преимущество. И в результате старший Тюдор не мог избавиться от ощущения, что они бодрым шагом маршируют к своей погибели.

Если не считать людей, приведенных Рисом ап Томасом, к ним в пути присоединялись только необученные валлийские парни. Сильные и ловкие, конечно, ребята. Любой мужчина, которому случалось забивать свинью или валить дерево, мог с известной ловкостью орудовать кривым мечом или алебардой. Наиболее ценные валлийские бойцы имели при себе длинный лук и колчан оперенных собственной рукой стрел. Однако подобного снаряжения не было достаточно для войны. Опытные люди знали, когда надобно защищаться, куда нужно бить латника, для того чтобы лишить его жизни или просто сделать беспомощным, и как уклоняться от наезжающего на тебя всадника, чтобы получить небольшой шанс остаться в живых. Они знали, как надо вести себя на ратном поле, как доверять своим предводителям. Войско – это не толпа и не сброд. Войско перебьет толпу.

Существовала особая причина натаскивать солдат до высшей степени физической готовности, намного превышающей выдержку и выносливость крестьянина. К примеру, способность устоять на ногах, когда вокруг тебя все падают от усталости, иногда может спасти тебе жизнь. В бою недостаточно широким и отважным движением размахнуться хорошо наточенной железкой. Война – наполовину профессия, а на другую половину – искусство. Джасперу уже приходилось видеть результаты, когда враг обладал всеми преимуществами. Он прекрасно помнил Эдуарда, тогдашнего графа Марча, на поле битвы у Мортимер-Кросс в начищенной до блеска красной броне… Великана, графа, питавшегося рыбой и мясом, с детства учившегося всем сторонам военного дела – тому, как надо пользоваться оружием, защитным доспехом, конем… Джаспер нечасто заговаривал об этом дне – потому лишь, что слишком хорошо помнил его.

139