Воронья шпора - Страница 28

Задевая шпорами ковры, ее сын вошел в комнату через расположенную в дальнем конце этого помещения дверь. Заметив его, служанки склонились в поклоне, и Маргарет вновь обратила внимание на их подчеркнутое почтение. Ее молодой и прекрасный Эдуард вновь сделался принцем Уэльским.

– Матушка, вы слышали новость? – заметив ее, непринужденно проговорил по-французски юноша. Маргарет, конечно же, услышала вести из Англии на несколько часов раньше своего сына, но отрицательно качнула головой, чтобы не лишать мальчика удовольствия сообщить ей эту весть.

– Мой отец снова коронован в Вестминстере. Об этом говорит весь Париж, maman! Говорят, что Эдуард Йоркский бежал куда-то на север с несколькими сотнями конницы. Говорят, что его ищут с собаками, которые растерзают негодяя на части.

– Это великолепно, – выдохнула Маргарет; она чувствовала, как к глазам ее подступают слезы, и понимала, что вот-вот разрыдается от счастья.

Подошедший Эдуард взял ее руки в свои. Он был ладно скроен и больше похож на своего деда, чем на отца, о чем она уже тысячу раз говорила сыну. Старик перенес войну на коренные французские земли и силой, отвагой, яростью и стрелами поразил французов при Азенкуре. Этот мальчик порадовал бы воинственного деда – Маргарет не сомневалась в этом. Старинная династия может позволить себе не блистать в одном из своих поколений.

Ее Эдуард был выше собственного отца, хотя, к сожалению, уступал в росте своему тезке Йорку. С той поры, как сын научился говорить, он тысячу раз выслушал от матери повесть о ее потере, когда никто не мог видеть ее слез. Он любил свою мать и в детстве просто хотел искоренить дурную лозу, проросшую на английском престоле. В конце концов, это Англия виновата перед его матерью.

Ее принц Эдуард положил больше усердия, чем кто-либо из известных Маргарет людей, чтобы обрести силу и мастерство, достойные рыцаря, хотя на самом деле посвящать его в рыцари выпало французскому королю.

Он стоял перед ней, как бык, могучий и широкоплечий, ясноглазый… Телесное здоровье и совершенная молодость семнадцатилетнего парня читались в каждом его движении. Кородева ощутила, как слезы побежали по ее щеке, и резким движением смахнула их. Что можно поделать с материнской гордостью, тем более когда ты пережила столько потерь?

– Когда мы уезжаем, мама? – спросил Эдуард по-английски. – Я уже приготовил своих собак и лошадей. Дядя Луи сказал, что, если я захочу, он пошлет со мной лучших своих людей, чтобы иметь возможность сказать, что он до конца выполнил свою роль.

Маргарет улыбнулась. «Дядя Луи» и раскинутые им сети принесли нужный ему результат. Французский король убедил беглую королеву и Уорика предварительно встретиться и положил уйму трудов, чтобы свести их в этой же самой комнате. Эдуард Йоркский не тратил своего времени на французскую королевскую семью, предпочитая Бургундию и ее вульгарные захваты. Вне сомнения, король Людовик поднимет свой бокал за Генри Ланкастера. И королева ответила:

– За нами, сын мой, числится еще одна обязанность, прежде чем спешить в Англию. Твой брак с дочерью Уорика. Я обещала ему это как залог своей доброй воли и доверия. Он выполнил свою часть нашей сделки – по крайней мере, на сегодняшний день. Пока голова короля Эдуарда, как и голова его отца, не поднимется на шесте над стенами Йорка, я не усну спокойно, однако на сегодня этого… достаточно.

К ее удовольствию, сын взмахнул рукой, как будто речь шла о простой формальности.

После того как об их помолвке было объявлено, он уже несколько раз встречался с дочерью Уорика – скорее из приличия, чем от большого желания получше познакомиться с ней. Сердце и соколиный взгляд принца Эдуарда всегда были обращены к Англии. Маргарет знала, что он отдаст все на свете, чтобы вновь вступить на ее почву, и видела свой долг в том, чтобы удерживать его от опрометчивости, дабы удостовериться в том, что Англия не отберет у нее любимого сына. В конце концов, эта холодная, эта сучья страна отобрала у нее все остальное, в том числе и лучшие годы молодости.

– Сразу, как только это станет возможным, мама; для меня это не существенно, – заявил Эдуард. – Я хочу выйти в море! Я хочу снова увидеть, как вырастают из воды эти белые утесы, после того как столько лет ездил по французским берегам и смотрел на них издали, зная, что туда мне хода нет… Я буду королем, мама! Как ты обещала.

– Конечно, – ответила Маргарет. Она тысячу раз говорила сыну эти слова, но никогда еще не была так уверена в их справедливости, как в этот раз.

* * *

Ричард Уорик взирал на зимнее море. Его рать, заполнявшая собой все окрестные улицы и дороги, также ждала. Съежившийся за суровыми рядами воинов городок Бишопс-Линн казался заброшенным; окна его были закрыты ставнями и заперты на засовы, словно в ожидании великой бури.

Уорик посмотрел на находившихся возле него двоих мужчин – родственника по крови и родственника по браку с его дочерью. Сразу вспомнилось прошлое, события шестнадцатилетней давности, когда он был еще очень неопытным человеком, а его отец, граф Солсбери, и герцог Йоркский решили поднять свои знамена против короля Англии. С тех пор он прошел очень длинный путь, хотя под холодным ветром и тихим дождем нетрудно было представить себя на грязном поле возле города Сент-Олбанс, перед началом всей драмы.

Джордж, герцог Кларенс, казался в этот день не столь уверенным в себе, как это было обычно. Уорик внимательно приглядывал за ним и потому заметил, что молодой человек потерял некую долю своей уверенности. Возможно, он воспринимал изгнание Эдуарда из Англии как удар по собственному статусу – трудно было сказать. Они смотрели на волны, и зять графа Ричарда казался погруженным в раздумья. Откуда-то с моря доносилось тявканье и визг тюленей. Уорик не мог преследовать Эдуарда без флота, уже собравшегося в этом месте и готового продолжить преследование на не запечатлевающим следов морском просторе.